Сегодня мой рассказ об одном отважном летчике, чья необычайная биография тоже волнует и сжимает сердце.

Несмотря на все перипетии тяжелой судьбы, герою моего рассказа все же удалось уцелеть и выжить (чему я очень рад), ведь "по раскладу", прорываясь сквозь заградительный огонь вражеских кораблей и береговых зениток, он должен был несколько раз сгореть со своим экипажем еще в воздухе или... замерзнуть в холодных свинцовых волнах Балтики. Однако им везло. И поневоле вспомнишь о высших божественных силах. Но есть еще один немаловажный аспект, может быть благодаря ему летчик и остался жив. Пусть читатели сами делают выводы, мой долг - донести до них эту историю, какой бы горькой и правдивой она ни была...

Родился Саша Разгонин 30 августа 1919 года в поселке Минеральные Воды - ныне город Ставропольского края, в семье рабочего. Русский. Стать летчиком было его мечтой. Закончил 9 классов и вместе с друзьями вступил в аэроклуб. Перед самой войной закончил Ейское военное авиационное училище и прибыл для прохождения службы в 1-й минно-торпедный авиационный полк ближне-бомбардировочной авиационной бригады Краснознаменного Балтийского флота на должность летчика самолета ДБ-3.

С самых первых дней войны участвовал в боевых вылетах, нанося бомбовые удары по войскам наступающего врага, а также по гитлеровским эшелонам на станциях Гатчина, Волосово, Мга, Луга, Тосно. Мастерски ставил минные заграждения в фашистских морских базах. К лету 1942 года, несмотря на молодость, Александр Разгонин был уже очень опытным фронтовым летчиком, недаром он третьим в полку (вслед за пилотами Балебиным и Шамановым) освоил крейсерские полеты с торпедой, подвешенной под фюзеляжем самолета. Тем же летом начались и удары по военно-морским базам противника. Здесь я должен сказать, что чаще всего он летал со штурманами Виктором Чвановым и Борисом Черных. Штурманы прокладывали курс на Мемель, Хельсинки, в порт Таллин, на Либаву, Пиллау, Котку. Десятки боевых вылетов провели они вместе. И каждый полет был опасным, каждый вылет мог стать последним.

В 1942 году в дальних районах Балтики фашистские транспорты еще редко встречались с советскими самолетами, поэтому часто ходили без конвоя. Наши летчики наносили по ним удары, причем даже днем и одиночными самолетами. Какими утомительными были полеты на "свободную охоту", приходилось часами "висеть" в воздухе (летать галсами) в поисках подходящей цели. А если попадался военный корабль с хорошей зенитной защитой, то, чтобы выйти на него и прицельно сбросить торпеду, требовались смелость, мужество и умение. Так Разгонин утопил сторожевой корабль противника, а ведь на нем был весьма опытный экипаж. Корабль умело маневрировал и, яростно отстреливаясь, все время уворачивался, когда Разгонин ложился на боевой курс. Но все же летчикам удалось удачно сбросить торпеду, и взорванный корабль пошел ко дну.

А разве легче было штурмовать наземные цели? Когда Разгонин и штурман Черных под ожесточенным зенитным огнем наносили удар по мгинскому железнодорожному узлу, то им пришлось четыре раза ложиться на боевой курс. На третьем заходе зенитный снаряд снес с правого двигателя редуктор вместе с винтом! До бомбежки ли тут? И все же смельчаки накрыли эшелон бомбами! Только чудом удалось лейтенанту Разгонину привести израненную машину на аэродром... 

Михаил Львов вспоминает: "Невысокому, с острыми плечами летчику можно было дать лет восемнадцать, хотя в действительности было 22 и он давно считался "стариком". С ним советовались не только вчерашние курсанты, но и командиры звеньев. Не теряющий самообладания в бою, он спокойно выдержал и испытание славой. Уже в 1943 году почти каждая передовая фронтовой газеты о торпедоносцах призывала учиться мужеству у Александра Разгонина (выделено мной - В.Ж.)".

К осени 1943 года на боевом счету пилота Разгонина было уже пять(!) потопленных транспортов общим водоизмещением около 30 тысяч тонн и один сторожевой корабль. В полк на имя Разгонина пришла телеграмма от командующего авиацией ВМФ СССР генерал-полковника авиации С.Ф. Жаворонкова и командующего ВВС КБФ генерал-лейтенанта авиации М.И. Самохина: "Горячо поздравляем вас и ваш славный экипаж с дерзкой победой. Входим с ходатайством о присвоении вам звания Героя Советского Союза..."

В ненастный день 16 ноября 1943 года Разгонин ушел в полет вместе со штурманом Макаровым, стрелком-радистом Мигуновым и стрелком Гасановым. Погода отвратительная: дождь, мокрый снег, на крыльях - блестящие кристаллы льда. Медленно текут часы утомительного поиска. И уже большая часть горючего израсходована, пора брать курс на свой аэродром. Обидно, что в море им не попалось ни одно судно; и пилот решает завернуть к Либаве - быть может там, в порту, повезет? Для всех в базе Либавы было неясно - откуда здесь взялся русский торпедоносец? Да еще в столь мерзкую погоду. А самолет, идя на бреющем и чуть "подпрыгнув" над боновым заграждением (чтобы случайно не зацепиться), уже влетел в бухту. Пилот еще с моря увидел пять кораблей, сумел разгдядеть, что два из них - транспорты, один - эсминец. Классифицировать другие уже не было времени. Все решали секунды. Для себя выбрал самый большой транспорт и нацелил самолет на него. Корабль сидит очень глубоко, значит, загружен до отказа! Торпеда сброшена! Тут же самолет начал уходить в высоту, посмотреть на горящий транспорт и то некогда...

Но экипажи кораблей и расчеты зенитных систем на берегу уже пришли в себя. Ударили зенитки, потянулись вверх огненные струи трассеров многоствольных корабельных установок. Машину как будто схватили за крылья. Замолчал один из двигателей. Теперь не могло быть и речи, чтобы уйти к своим, только бы достичь берега. Едва перетянули через Рижский залив, как остановился и второй двигатель. А внизу - лес. Так и пришлось садиться, планируя на лес и рубя плоскостями верхушки деревьев. От ударов о стволы оторвалось хвостовое оперение, приземлились очень жестко. Кое-как выбрались, все живы, но травмированы. У Разгонина очень болела разбитая голова и на правую ногу ступать почти не мог. Однако пошли в сторону фронта. Как-то встретили лесников или лесорубов, которые в результате оказались... полицаями. Летчиков обезоружили и сдали немцам. Задержанных рассадили по одиночным камерам, начались допросы. Хорошо, что командир экипажа успел сказать, чтобы говорили, что они все новички. Это помогло. Вот когда Разгонин был рад, что и по росту, и по возрасту выглядел юношей. Поверили! Откуда этому "юнцу" знать что-либо серьезное и особенное. Так и увезли из тюрьмы. Началась лагерная эпопея и перевозки из одного лагеря в другой, все дальше от линии фронта.

В одном из лагерей от бывшего летчика (как оказалось, служили в одной дивизии) Разгонин узнал, что ему присвоили звание Героя Советского Союза. Но то ли слух об этом дошел до начальства лагеря, или сработала вражеская разведка (они ведь тоже читали наши газеты и слушали радио), но Разгонина снова стали вызывать на допросы и склонять к переходу во власовскую армию. От этого предложения он отказался. Тогда его перевезли на запад Германии, в город Ашаффенбург. Врач-чех добился, чтобы русского хромого узника назначили истопником и уборщиком барака. Кто-то из товарищей нашел обломок ножовки, которым он и стал пилить в дневное время (когда барак был пуст) одну из решеток в умывальной комнатушке. И вот прут почти перепилен.  Александр вставил в прорезь кусочек дерева, закруглил его и затер грязью.

Побег наметили в одну из воздушных тревог, когда охрана пряталась в специально отрытые щели. Но внезапно случилась проверка (обычная, а может, и навел кто). Офицер бегло осмотрел барак и вышел на улицу, а солдаты стали проверять нары. Раненый пилот стоял внутри барака и видел, как гитлеровец осматривал окна снаружи. У Разгонина пересохло в горле, когда офицер стал по очереди дергать решетки. Вот он подошел и поднял руку к решетке того самого окна... Если обнаружит, что прут подпилен, то все! Конец всему.  Начнутся пытки и придется сознаться и все взять на себя, чтобы не мучили других людей. Вот успеть бы еще шепнуть кому-то адрес его жены Зины, что живет в Ленинграде... А офицер уже ухватился за прут решетки и стал сильно трясти ее. Прут, на счастье, оказался соседним! Наверное, ни в одном из боевых вылетов Александр Разгонин не был так близко от смерти...

А ночью, во время бомбежки, через этот узкий лаз окна убежало несколько групп заключенных. Разгонин бежал с Петром Дудкиным и Иваном Таякиным. Пошли на запад, к Франции, до которой было не более 200 километров. Шли голодные, по ночам, днем скрывались. Нашли лодчонку без весел и кое-как переплыли Рейн. Но и тут пришлось продвигаться осторожно, чтобы не нарваться на немцев. Шли навстречу войскам союзников. У американцев Разгонин попросил сразу же отправить его к представителю советского командования. После победы они были переданы советской миссии...

Мне не удалось установить, как проходила проверка в фильтрационном лагере для бывших военнопленных, а она была. Но видимо работал с ним порядочный человек, который не поленился запросить необходимые в данном случае подтверждения и поверил летчику-торпедоносцу. Опять же, не знаю, с какими справками-документами и как возвращался Разгонин на Родину. Скажу лишь, что в полку его считали погибшим еще с того дня - 16 ноября 1943 года. Видимо, так было сообщено и его жене. Однако бумаги-бумагами, а женское сердце считало и чувствовало все по-своему...

Приехав в Москву, Разгонин в Ленинской библиотеке в газете "Правда" за 23 января 1944 года нашел Указ о присвоении группе летчиков, в том числе и ему, звания Героя Советского Союза. Работники библиотеки нашли дубликат газеты, и вот с вырезкой напечатанного Указа Александр Иванович и выехал в Ленинград. Дверь ему открыла Зина! Глядя на ее испуганно-счастливое лицо, он вспомнил, как просил товарища написать ей письмо и узнать, а вдруг Зина и не ждет его больше? В письме был один короткий вопрос: не знает ли Зинаида Николаевна что-нибудь о Саше? Ведь прошло несколько лет. И Зина тогда ответила, что о Саше она ничего не знает. Его считают погибшим, но она в это не верит!.. Прославленному летчику стало очень неловко и стыдно, и он покраснел точно так же, как тогда,читая ответ Зины. Теперь они снова были вместе. Он, прошедший сквозь взрывы зенитных снарядов, голод, холод, издевательства, побои охранников фашистских лагерей и она, простая женщина, которая вопреки всем и всему... просто умела ждать!

Мне было обидно узнать, что храброму герою-летчику заслуженную Звезду Героя так и не вручили, хотя еще в 1945 году он прошел проверки СМЕРШ. В октябре 1945 года его восстановили в ВВС Балтфлота, но клеймо пребывания в плену препятствовало продвижению по службе. Периодически летчика вызывали на новые допросы. В 1948 году пришлось уволиться в запас. Пятнадцать лет работал мастером на Экспериментальном заводе ЦНИИ лесосплава в Ленинграде. А ведь он, имея боевой опыт, мог бы готовить молодые кадры летчиков для страны! И только в 1963 году, благодаря помощи нового командующего ВВС Военно-Морского флота Героя Советского Союза И.И. Борзова (он был командиром полка, в котором служил Александр), капитан Разгонин Александр Иванович был восстановлен в ВВС ВМФ и продолжил военную службу. И тогда же ему наконец-то была вручена Золотая Звезда Героя!

Вячеслав Жидких. Февраль 2012 г. Фото из личного архива автора.