Хотя Велимир Хлебников никогда в Курске не был, но дело его здесь живет и побеждает. Красноречивое тому подтверждение - недавно состоявшийся шестой по счету арт-фестиваль "Курский контекст", приуроченный как раз к 130-летию знаменитого будетлянина, председателя Земного шара.

К большому удовольствию любителей авангардной поэзии программа на сей раз отличалась завидным разнообразием, помимо литературных вечеров и концертов, включая и такую экзотику как, например, чтение стихов… кому бы вы думали? не удивляйтесь - павлинам!

Главный же застрельщик в этом деле - Александр Бубнов, известный в Курске бард, поэт и фотохудожник (или, как он сам себя называет, фотопоэт), а в придачу еще и… доктор филологических наук. Впрочем, "тайну" ученой своей степени Александр Владимирович раскрыл уже в начале нашей беседы:  

- Моя докторская диссертация - об игровой поэзии для детей и взрослых. О русском палиндроме, то есть, перевертыше. Если забыли, что это, напомню: "А роза упала на лапу Азора". По сути, это первая в России, да и, пожалуй, в мире, диссертация о палиндроме. Все его считают игрушкой, особенно на Западе, у нас же, в связи с именем Велимира Хлебникова, это обретает мистический, поэтический, возвышенный характер.

- В связи с юбилеем этот же поэт стал и своеобразным ориентиром только что прошедшего фестиваля. Можно ли сказать, что это был Хлебников в Курском контексте?

- Несомненно. В той или иной мере он повлиял на всех курских авторов, принимавших участие в фестивале, а также и на наших гостей из Москвы - Михаила Погарского и Александра Воловика.

- Но кроме незримого присутствия Велимирова последний "Курский контекст" запомнился еще и тем, что в своих акциях вы обратились к поэтам, принадлежащим к различным течениям модернизма - имажинистам, футуристам, обэриутам…

- На мой взгляд, все направления "серебряного века" - это чистая условность, связанная с ярким словом. Каждое из них, удачно найденное, позволяет обратить внимание на явление. На самом же деле имажинисты, футуристы и т. д. - это все условные направления в искусстве. Мы ценим не сам по себе футуризм, не сам по себе имажинизм, не сам по себе акмеизм, который еще сложнее определяется, еще условнее, а мы ценим, прежде всего, качество текста, качество проекта, художественность, поэзию как таковую, независимо от того, к какому направлению принадлежит автор. Это совершенно неважно, главное - качество поэзии.

- Тем не менее, тяга у вас однозначно не к реалистам и традиционалистам, а к авангарду, модернизму, там, где во главе угла - игровая составляющая, игра. Убежденные же реалисты рассматривают этот момент не иначе как баловство, как нечто несерьезное… 

- Но и дети, когда играют, они ведь тоже балуются… а дети - это гении. Вот, например, двустишие четырехлетнего ребенка: "свет валяется, выключатель танцует", произнесенное без всякой претензии на принадлежность к поэзии. Просто он так чувствует мир, он играет, и для него выключатель может танцевать, свет может валяться - он все видит в образах, он все олицетворяет, для него мир живой, и он играет с этим. А потом возникает высокая игра, как, например, Набоков - он ведь тоже играл словами. Во всех романах у него тонкая игра в слова, настоящие стихи в прозе, изысканность стиля.

И кроме того… Авангард - это ведь тоже условность. Почему? Потому что так называемые традиционалисты, о которых вы упомянули - от чего они идут в поэзии, стихе? От силлабо-тоники, которую у нас привили Тредиаковский и Ломоносов. А это всего лишь век XVIII. В то время как древняя Греция - это как минимум на две тысячи лет ранее. А что в древней Греции было? Во-первых, единство науки и искусства, астрономии и поэзии, а, во-вторых, тот же палиндром - "А роза упала на лапу Азора" - именно там зародился, там их крутили в виде надписей на вазах. Вот где реальная традиция! Не было там никакой силлабо-тоники. И рифмы не было. 

Кстати, о рифме - тоже очень показательный момент. Рифма была изначально как игрушка. Игра, забава. В средневековье. Потом постепенно вошла в поэзию. Сейчас рифма осталась, наверное, только в русской поэзии. Во всех литературах за редким исключением она применяется только в текстах для песен. А серьезная поэзия часто начинается там, где нет рифмы. Уже давно западная поэзия, прежде всего англоязычная, написана верлибром. В ее основе - поэтическая мысль. Кстати, ее и переводить легче - не надо искать размер, рифму и т. д. Таким образом, современная поэзия приближается к чистой поэтической мысли. К чистой - независимо от языка. Есть образ - и все!

- "Фотоимажинизм" - само название проведенной вами выставки говорит о желании возродить одно из течений "серебряного века", главными представителями которого были Вадим Шершеневич, Анатолий Мариенгоф, ну и, конечно, Сергей Есенин. Но давайте задумаемся:  имажинизм делает акцент на образность (от французского имаж - образ). Но что лежит в основе искусства как такового? Образы. Не может быть искусства без образов. И потому не является ли имажинизм, по сути своей, чем-то нарочито излишним?

- Конечно, имажинизм как образность присущ любому хорошему стихотворению. Но никакой нарочитости. Во всяком случае, ее нет в нашей выставке. У нас ведь не просто имажинизм, а фотоимажинизм (слово придумал Сергей Здоровцов). И тут мы выходим на очень интересный и важный момент, касающийся фотографии. Еще первый нарком просвещения Луначарский говорил: "Как каждый образованный человек обязан иметь часы, так он должен уметь владеть карандашом и фотографической камерой". Наконец это время наступило, но что мы видим? То, что сегодня, в век "цифры", фотографирование стало настолько доступным, что  всяк "щелкает" по 100 кадров в минуту. Но в этом нет никакого образа - в этом без-образность, или безобразие. 

Причина же проста: исчезло сопротивление материала. Когда есть сопротивление, ты его преодолеваешь - берешь пленку, заряжаешь, проявляешь, печатаешь… Начинаешь что-то придумывать, обращать внимание на какие-то вещи, одним словом, фокусируешься. Таким образом, происходит фокусировка внимания и мышления.

Вот мы и призываем, чтобы в фотоделе обращали внимание на искусство - это во-первых. А во-вторых, мы обращаем внимание на слово. Именно название часто определяет смысл фотографии, оно тычет пальцем - вот сюда посмотри, на этот предмет. И это мы продемонстрировали работами, представленными на нашей фотоимажинистской выставке.

Вот, например, одна из работ:    лягушка в тине и перед ней веточка борщевика - на переднем плане, в размытом фокусе (фокус на лягушке). А называется это фото: "У микрофона". Все! Название уже определило образ. Образ современной попсы. Или поэта-графомана. Это уже образ, метафора, даже две - борщевик-микрофон и лягушка-человек. И это уже поэзия. Фотоимажинизм.

Что интересно, эта же работа непосредственно перекликается с известными есенинскими строчками: "Миру нужно песенное слово. Петь по-свойски, даже как лягушка". Поэт иронизирует: берет образ лягушки, а по сути, обращается к современной эстраде - настолько гений Есенина современен. И это не иначе как связь времен через искусство, через образ…

Беседовал Олег Кач-марский