Ровно 100 лет назад, 16 декабря 1915 года в городе Фатеж Курской губернии родился выдающийся русский композитор ХХ века Георгий Васильевич Свиридов.

Так получилось, что его жизненный путь почти совпал с советской эпохой. В год великой революции  будущему композитору - 2 года. Ровесники. В силу младенческих лет Свиридов не мог делать осознанный выбор - как Сергей Рахманинов или Игорь Стравинский. Но выбор был предопределен его происхождением: он сын вчерашних крестьян - почтового служащего и учительницы. А в 1919 году (Георгию - всего 4 года) занявшие Фатеж деникинцы убивают его отца, сторонника большевиков Василия Свиридова. И какой после этого может быть выбор?

Потому вполне органичным выглядит выраженное в творчестве отношение Свиридова к революции и всему, что с ней связано. Это и шедевральная "Патетическая оратория" на стихи Владимира Маяковского (1959), и "Ода Ленину" на стихи Роберта Рождественского (1979), и музыка к фильму Сергея Бондарчука "Я видел рождение нового мира" (1982). Казалось бы, все ясно, но…

В 2002 году в издательстве "Молодая гвардия" под названием "Музыка как судьба" были изданы дневниковые записи композитора 1972-1994 годов, где, в частности, говорится: "Истребление нации началось буквально на другой же день после злосчастного октябрьского переворота". То есть полный переворот в сознании! Да и не только отношение к революции, - дневники оказались наполнены множеством столь нелицеприятных суждений в адрес различных - общепризнанных! - авторитетов из области музыки и литературы, что привели читающую публику в шоковое состояние. Примерно тот же эффект, который в свое время "Выбранными местами из переписки с друзьями" произвел Николай Гоголь. А пожалуй, и похлеще, поскольку своими суждениями Свиридов крушит стереотипы восприятия, вызывает разрыв шаблонов.

И закричали "караул!" - как, например, известный литературовед Станислав Рассадин в написанной для "Новой газеты" статье "Как опасен этот миф". Но все эти крики - от непонимания диалектической особенности человеческого восприятия. Дело в том, что человеку свойственно постигать не явления целиком, а лишь его грани и аспекты. А время бежит, и с его течением открываются другие грани, иной раз прямо противоположные тем, что были видны ранее. И это касается даже сравнительно несложных вещей и явлений, а что уж говорить о том клубке противоречий, который представляет из себя русская революция. Кто там был прав, а кто виноват? Пожалуй, единственно верным      будет мнение, что каждый по-своему прав и каждый по-своему виноват.

Но дневники Свиридова ценны тем, что дают возможность понять сам смысл духовных исканий композитора, всю их глубину. Да, все эти вызвавшие переполох отрицательные суждения обуславливаются именно глубиной мысли. 

Всю сложность эпохи Свиридов пронес в себе. Всю свою жизнь - в динамике - он взвешивал все за и против. Порой ему приходилось отрицать то, что еще вчера казалось незыблемым, например, поэзию Владимира Маяковского и даже музыку учителя своего Дмитрия Шостаковича.

Происходило так оттого, что стремился он к целостности, всеохватности. 

Именно цельность виделась ему (и не только) в таких фигурах, как Ленин, Маяковский, в феномене революции как таковой, а затем - по мере отдаления от предмета - когда появлялась перспектива и он получал возможность видеть предмет или явление целиком, вместе с теми гранями, которые раньше видны не были, - он осознавал их неполноту, ущербность. Все это -         ранее почитаемое - оказывалось преходящим, временным, несущим в себе родовую печать разделённости, а стало быть, и болезни - потому и не могло его больше удовлетворить, вызывало разочарование, досаду.

Но что может быть незыблемым в этом изменчивом мире? Возможно ли это в принципе? Да, возможно. Это Истина, чистый Дух, проявленный через национальную традицию. И потому незыблемой основой осталась для него Русь (советская же эпоха - это лишь этап в ее истории).

Самой судьбой ему было назначено быть музыкальным зеркалом именно советской эпохи. Но! С поиском того вневременного, что лежит глубоко в недрах, того, что составляет самую суть Руси. На его долю выпала миссия хранителя - остаться здесь, чтобы хранить и беречь русскую традицию. И неспроста первый музыкальный инструмент, которым он овладел, - балалайка. Символ Руси, России.

Миф России, который Рассадину видится опасным, для Свиридова был необходим как точка опоры. Его не устраивала опора на Запад, на "Священные камни Европы". Возможно, потому он не боготворил, как то принято, Иоганна Себастьяна Баха, потому что ему претило само чувство западопоклонства. На бессознательном уровне. И подчинение русской культуры западной он тоже не признавал - чем и объясняется радикальность его дневников.   

"Возврат к национальной традиции, не только в смысле интонационного языка, но и по существу, в смысле нравственно-этического содержания - вот истинное, новизна для нашего времени".

Он искал целое и хотел найти его в глубинах русской традиции. Но не в красивостях сказочных - как у Николая Римского-Корсакова, тем более не в имитациях, на его взгляд, Сергея Прокофьева и Игоря Стравинского, а в духовности, чистом духе, который, как он считал, присутствует у Модеста Мусоргского:

"У Чайковского в музыке на первом месте чувствительный элемент, у Баха элемент рационализма (рационалистический элемент). В Моцарте можно отметить гармонию, можно говорить о гармонии между элементом чувствительным и элементом рациональным. В Мусоргском же больше, чем в ком бы то ни было из композиторов новейшего времени, преобладает элемент духовный. Одной из основных тем его творчества, одной из основных проблем, его занимавших, была тема смерти, понимавшейся им как избавление, исцеление, покой, если можно сказать, обретение некоей гармонии. В этом смысле, как и во многом другом, Мусоргский наследник Сократа, Платона, Софокла, то есть духа греков и совсем не европейцев".

Вот этот чистый дух и определял творческий, а стало быть, и жизненный поиск Свиридова, воплотившись во многих его зрелых произведениях, но прежде всего - в кристально чистом виде! - в небольшой пьесе из музыки к спектаклю "Царь Федор Иоаннович". Называется она "Святая любовь" и содержит в себе высшую духовную гармонию, постижение тайны смерти, неразделенное целое. 

Материалы полосы подготовил Олег Качмарский