Библиотечка книг о Курске пополнилась еще одним изданием - вышла в свет книга-альбом "Птичье дерево моей памяти. В поисках утраченного города", богато иллюстрированная фотографиями старого Курска и его окрестностей. Книгу написала журналистка Ирина Чучерова, которую курский читатель знает как издательницу рукописей Владислава Зубца о нашем городе "Где кистью трепетной... Курские мимолетности" и "Люби... Блюзы старого города".

С автором книги меня свел счастливый случай. Несколько лет назад я увидел в Доме книги небольшой томик в голубом переплете. И название книги из фетовских стихов "Где кистью трепетной...", и подзаголовок "Блюзы старого города" будили какое-то неясное волнение в душе. В то время я уже сам "болел" тайнами города, заброшенными дворами, снимал на фото решетки кованых балконов и мчался сломя голову к обреченному на снос старому дому, чтобы отвинтить старинную медную ручку с двери или оконный запор.

"Блюзы" до утра были прочитаны, но не отпустили. Заинтриговали. В предисловии, написанном к книге, Ирина Ивановна рассказала, что у нее хранится более тысячи курских фотографий и негативов начала семидесятых. Нужно было разыскать издательницу, которая тогда жила в Воронеже. Это удалось. Она приехала.

И вот с научным сотрудником областного краеведческого музея историком Виктором Скляруком мы сидим и смотрим, как из большого пластикового пакета высыпаются на стол фотографии, сделанные Владиславом Зубцом.  Замираем... Теперь часть из этого собрания читатель увидит в книге Ирины Чучеровой "Птичье дерево моей памяти", более трехсот фотографий подарены ею краеведческому музею и хранятся в его фондах, негативы - в Курском Государственном архиве.

Когда несколько лет спустя ею была подготовлена вторая книга В.Зубца о Курске "Люби...", презентация которой собрала в краеведческом музее многочисленных старожилов, мы уже знали об авторе много. И то, что он родился в Курске и в раннем детстве был увезен в Воронеж, где закончил университет и получил профессию геолога, и то, что после московской аспирантуры защитил кандидатскую диссертацию и в Курск вернулся в 1971 году, выиграв конкурс преподавателя в политехническом институте, чем и занимался последующие пять лет. Пять лет знакомства с городом, постижения его души. 

Последние годы Владислав Николаевич жил во Владивостоке, работал в Академии наук РФ, написал две интереснейшие книги о Дальнем Востоке. Здесь в канун двухтысячного года ушел из жизни, оставив вдове ворох рукописей, фотографий и негативов, превращенных ею в книги.

Вот почему говорить о ее "Птичьем дереве" нельзя отдельно от книг В.Зубца. Спутница его блужданий по старым улицам и "помойкам", в загородных путешествиях, она продолжила летопись древнейшего города в картинках, отобрав несколько десятков фотографий - чаще всего того, чего уже нет: разрушено, снесено, изуродовано - недаром в подзаголовке ее книги стоит "В поисках потерянного города".

В "Птичьем дереве" она напишет: "В наших необязательных блужданиях с нами был третий спутник - фотоаппарат ФЭД. В руках хозяина он творил чудеса - выхватывал из окружающего самые интересные для истории города места. Редких снимков накопилось больше тысячи - "города, которого нет"... Тогда мой спутник не знал, что пройдет много лет, и впечатления необязательных блужданий запросятся на бумагу. Он разложит сделанные снимки и памятью души и старых фотографий напишет две книги.

Согласитесь, редкий случай - иметь живое свидетельство того, как эти книги создавались. Как из призраков прошлого в душе автора возникал, обретая зримые черты тысячелетний город с его неповторимой аурой, богатейшей историей, с его архитектурой, так согласной с ландшафтом, на "полуостровке - корабле, зажатом между Куром и Тускарью".

В "Птичьем дереве" читатель увидит город таким, каким он был в начале семидесятых. Время безжалостно обошлось со многими старыми домами-памятниками и целыми улицами, хранившими душу города и его самобытность. Листаю альбом. Улица Красной Армии от Добролюбова до Колхозной (Александра Невского). Правая сторона. В глубине кадра виден старый цирк, над ним возвышается благородный купол Знаменского собора еще без креста. Снесена.

Улица Луначарского, правая сторона. Снесена. Проезд между домом 2/4 по Красной площади к дому № 3 по улице Луначарского. Разрушен. Конные дворы Знаменского монастыря на Верхней Набережной (Сонина) остались памятью на отпечатке...

Кто сегодня помнит Иорданский спуск? Часовенку над святым колодцем Феодосия Печерского? Фонтан в Первомайском (Купеческом) саду со сказочной Дюймовочкой? Утопающие в садах старые дворики? Галереи? Арки? Убранные нарядными резными наличниками деревянные особняки с мансардами на Мирной? Каждый завиток наличника - лица дома - не просто украшение: оберег, пришедший из глубины веков.

Еще недавно "Херувимской песней" Калинникова звучала неповторимая красота родного города. Под обломками его духовности предстоит жить тем, кто придет после нас.

Не вчера это началось. Вот свидетельство времени из книги В.Зубца "Курские мимолетности":

"На южных поездах, едва сверкнет секундно Сейм, привычной радостью раскроется взнесенный на холме прекрасный курский силуэт - вон Знаменский, вон женский монастырь, Сергиевский собор. Но раз я не узнал знакомой панорамы, столь долго бывшей неизменной. Прямо за Сергиево-Казанским собором поставили серийный девятиэтажный дом, создали ему ФОН, которого он явно не заслуживает. И силуэт древнего Курска теперь уже не тот ".

Поражает, как чутко он уловил градостроительные тенденции, написав в "Мимолетностях": "Мой город готовят на заклание". Сорок лет спустя горожане взбудоражены новостью, что детинец - территорию Знаменского мужского монастыря, где сейчас располагается электроаппаратный завод, готовятся "закласть" под торгово-развлекательный центр.

Вспоминаю чувство ужаса, охватившее меня несколько лет назад в храме Воскресения, что за Знаменским собором... Только началось его восстановление, я заглянул и испугался - открылся ужас, долго скрываемый за заводским забором: купол разрушен, прекрасные фрески содраны... Кощунство продолжается. Теперь готовятся в сердце самого детинца, в сакральном центре древнейшего города России построить некое... Сити?!

Разве не об этом, предчувствуя судьбу детинца, написал В.Зубец автор курских книг: "Казалось бы, кремль - самое место, где должно свободно ходить среди древних строений, приобщаться к истории и, как с самолета, созерцая луга, излучины Сейма в кружевах прибрежных зарослей, красивую дугу железнодорожной насыпи Курск - Ветка со старинными мостами. Но именно в кремле расположился электроаппаратный завод. Взять кремль, наверно, было бы легче при татарах, сейчас Чингиз-хана просто вахтер не пустил бы... "

Сохранностью объектов культурного наследия занималась прокуратура и пришла к неутешительным выводам. А краеведами, этими преданными и бескорыстными хранителями истории, подсчитано, что из выявленных в 90-е годы и взятых под охрану государства памятников утрачено более шестисот.

На наших глазах, на глазах тех, кто должен охранять, прошлым летом уничтожен летний театр в Первомайском саду. Построенный в 1911 - 1912 годах, он радовал курян высоким искусством. Даже в тяжелые дни 1918 года здесь перед бойцами Красной Армии пела наша землячка Надежда Плевицкая. На его сцене выступали солисты Большого театра, над рассказами классиков, которые читал Игорь Ильинский, и на концертах     М. Мироновой и А. Менакера хохотали куряне. Здесь видели блистательную Любовь Орлову.

В "Птичьем дереве моей памяти" И.Чучерова скажет о представленных в ней фотографиях Владислава Зубца, что он увидел этот город так, как его не видел никто. Она не претендует на научное исследование его истории и архитектуры, у нее с ним отношения очень личные. Чувство, продиктовавшее этот взволнованный рассказ о городе, этот "плач Иеремии", как назовет его она сама, пожалуй, укладывается в стихи Николая Рубцова, написавшего когда-то о родной ему Вологде:

С каждой избою и тучей,

С громом, готовым упасть,

Чувствую самую жгучую,

Самую смертную связь.

Вот эта, "самая жгучая, самая смертная связь" с родным городом на холмах и трогает душу в "Птичьем дереве" живой памяти автора.

Владимир Ковалев