ПАМЯТИ КОЛЛЕГИ, ЖУРНАЛИСТА, ПОЭТА АЛЕКСАНДРА ХАРИТАНОВСКОГО (младшего)
Строчка, вынесенная в заглавие очерка, взята из стихотворения Александра Харитановского (младшего) "Обязанность такая". Стихи эти и многие другие звучали на читательской конференции по его книге "ВЫДОХ" в курской школе № 18. Книга стихотворений и поэм подготовлена к печати и издана в издательском доме "Славянка" посмертно отцом поэта - Александром Харитановским (старшим), другом и единомышленником, писателем, вернувшим нам в документальной повести "Господа офицеры" имя героя русско-японской войны, командира миноносца "Стерегущий" лейтенанта Александра Семеновича Серегина, чьим именем теперь названа не только школа № 18, но и улица города Курска.

...Был ясный день конца апреля, было много стихов, цветов, воспоминаний и светлой печали. Звучала музыка. И даже на сцене актового зала, где проходила конференция, под вальс Георгия Свиридова из его пушкинской "Метели" прокружилась юная пара - золотоволосая девочка в розовом платье, лет двенадцати и, как положено, в черной паре кавалер. В этом не было ничего удивительного, ведь событие, о котором идет речь, состоялось в школе, где воспитываются кадеты - будущие офицеры российского флота, и их подруги.

И было ощущение, что на празднике поэзии, подаренном нам Сашей Харитановским, как звали его друзья, присутствует и другой Саша - молодой офицер российского флота Александр Серегин, чей родительский дом совсем недавно находился рядом со школой - если спуститься за школьную спортивную площадку вниз, к долине Кура.

Александр Харитановский не был военным, он был журналистом, но свою службу в рядах советской армии честно прошел, а войну захватил в Чечне, Ингушетии, Дагестане - в "горячих точках" на Северном Кавказе. Хорошо владея телекамерой, он много раз выезжал в районы боевых действий с отрядами курского ОМОНа и спецназа МВД, о чем рассказывал в своих репортажах и телефильмах.

В небольшой книжечке поэта "Выдох", исповеди человека, живущего на последнем выдохе - высоком напряжении души, есть стихи о любви и природе, о сложности человеческих отношений, размышления о смысле жизни и уроках истории, но разговор о творчестве поэта все-таки хочется начать с раздела "Кем взведен был затвор?" Да простят меня лирики! Выделяю эту тему не потому, что Александр родился в Чечне, не потому, что стихи читали совсем молодые люди, ищущие "жизнь бы сделать с кого", а потому, что для него эта негромкая, но очень больная война у подножия Кавказских гор явилась пробным оселком, на котором проверялось все остальное. Из стихотворения "Исповедь телеоператора":

Не ведаю, по глупости, со зла ли,
Сказали мне: "Мы вас не посылали"...
Вот для таких, я думаю, ничья -
Обглоданная взрывами Чечня.
Но для меня рубежная основа
России Лермонтова, Пушкина, Толстого.
На терских водах - отраженья лиц их,
А имена - в аулах и станицах.
Будь плоской, островерхой крыша,
Обязан  знать, из-под какой ты вышел.
И я из Грозного. Тут мать меня качала
У вышки буровой. С нее начало!
И потому пошел на бойню ту,
Чтоб стать у Вышки...

Чувствуете, как меняется смысл слова "вышка"? От вышки буровой установки, на которой работала мама поэта, нефтяник по профессии, Екатерина Федоровна, до "ВЫШКИ" - символа Родины?

Вспоминается, как несколько лет назад по центральному телевидению показали репортаж почти неправдоподобный: в разгар боевых действий на Северном Кавказе жители одного из аулов спасли от разорения музей Льва Николаевича Толстого, чтя память автора "Хаджи Мурата" и "Казаков". И для него, как для тех, великих, в ту далекую войну, Северный Кавказ был рубежом России, был малой родиной, за которой начиналась большая родина - Россия.

Курянин я. Но кто-то скажет: "Нет,
в Чечне произведен на белый свет".
И напишет в стихотворении "Чеченский след":
А так хотелось привезти из Курска
не молодых парней в пятнистых куртках,
а соловьев, взывающих к любви...

Военная поэзия Александра Харитановского документальна. Он посвящает стихи людям, с которыми бок о бок прошел бои: "Асса" - памяти Андрея Хмелевского, героически погибшего в бою с бандитами в долине реки Асса, Олегу Лаптеву, подполковнику Юрию Будкову, балладу "За други своя" - Герою России, медсестре, сержанту Внутренних войск РФ Ирине Яниной…

Кто он, человек с телекамерой, для омоновских ребят?
За бруствером омоновских ребят
я - оператор, впрочем, и солдат:
Одна похлебка и один маршрут,
и камень общий - не дай Бог! на грудь.

В раздел сборника "Пусть колокол звонит..." - в диссонанс с хемингуэевским "По ком звонит колокол" - Александр Александрович Харитановский (старший) собрал стихи сына о вечности жизни, о ее смысле, о Родине, которая у него начинается в Чечне, продолжается на Камчатке, куда отец, военный моряк (бывших моряков не бывает) был направлен корреспондентом ТАСС, и завершается в Курске, где прошли годы становления и возмужания.

Какой диапазон ландшафта, климата, нравов! Здесь столетний чугунный уличный фонарь - реликт на Галерной улице в Санкт-Петербурге, на которой жил Александр Блок, серый друг - осиротевший волчонок на Камчатке, с кем вместе рос, русские петухи и закинутый в Россию по прихоти судьбы канарский кенарь, не захотевший петь вдали от родины, есенинская береза, вольный ветер предгорий и хрип взмыленных усталых лошадей "с черными на ляжках номерами", навьюченных снаряжением: "удар плети, /Пар валит от усталых тел,/ и дрожат морщинистые губы..."

Поэзия Александра Харитановского наполнена любовью ко всему живому, о чем мы - пленники каменных джунглей - часто забываем. К идущей на нерест рыбе, гибнущей, чтобы дать потомство, к белым лебедям Петра Ильича Чайковского под прицелом охотничьего ружья: "Как по Красной книге, / в предрассветный час / проплывут по озеру. Не успеть/ от ружья навскидку им взлететь."

Стихотворение "Мангышлак" навеяно впечатлениями о Прикаспийской степи, когда-то стране гордых степных кораблей-верблюдов. В коротенькой зарисовке из жизни поэт поднимает вопрос большой гуманистической важности - размышляет о том, как цивилизация, заменив верных помощников человека на машины, безжалостно уничтожает то, на чем человечество держалось тысячелетия. Тычется глупый верблюжонок в поисках материнского вымени, а попадает в колесо автокрана, которых  теперь больше верблюдов: "Рядом с ними / поймешь ты, губастый/ То, чего не познала и мать: / есть железный верблюд, / Он горбастей, / только вымя не отыскать".

И уж совсем нельзя читать без душевной боли камчатские стихи "Пыжик". Облекаясь в дорогие меха, мы забываем, а чаще не знаем, не думаем о том, какие страдания причиняем "братьям нашим меньшим", как их называл  Есенин:

Подайте шапку, да из пыжика...
Бьют олениху под живот,
чтоб олененок серо-рыженький
явился срока наперед.
Заботлив к шапке я, больше -
нежен я,
ладонью глажу тут и там...

А как же олениха-мать? А серо-рыженький олененок? 3ахочется ли после этого носить на голове такую жуткую чужую боль? Пока об этом пишут поэты, но рано или поздно человечество поставит этот вопрос, если захочет остаться человечеством. Ведь и сейчас есть страны, где носить шубу из натурального меха неприлично!

Особое место в книге занимает поэма "Славороссия". Она о далеком прошлом и далекой земле - Русской Америке, читай - Аляске, она о нашем земляке, мореплавателе Григории Шелехове - купце из Рыльска: "Мой Шелехов с Иван-горы", - скажет в поэме А. Харитановский.

Небольшая по объему, поэма вобрала в себя целый пласт русской истории - истории первопроходцев, чьими подвигами прирастало Отечество от Балтики до Тихого океана: Ермака, Хабарова, Шелехова. "Дарю Руси с надеждою землицу" - у Харитановского, "Время и скудный мой разум, - скажет сам Григорий Шелехов, - изобрели сей план. 1783 года пустился сам к американским берегам северо-восточным, сыскать пользу Отечеству"…

"Он назван был - Колумб Российский", - напишет автор поэмы, рассказывая, как небольшой парусник галиот "Святитель" - ореховая скорлупка на океанских просторах по нынешним временам - подошел к алеутским берегам, как мореходы срубили первую избу и баньку: "Топоры по бревнам пляшут..." Как приняли решение: " Наименовать селение сие в честь российской славы Славороссиею". Первопроходец и просветитель, подаривший Родине кусочек земли, начинает ее освоение с обучения русскому языку алеутской детворы, с буквы "Д":

С "ДОБРА" решил он обучать
российской грамоте людей.
С сей буквы азбуку б начатъ -
она ведь первой в слове "День"!
И друг,
и дом,
и длань - с "Добра"!

С тех берегов Охотских, где имя Шелехова на слуху, приехал в Рыльск автор поэмы "Славороссия" и поразился, открыв для себя, что отважный мореплаватель вырос на берегах тихой речки, Сейма, у Иван-горы:

Он памятник!..
Но постамент
не из гранита - ИЗ ДЕЯНИЙ,
Я линзой выхватил момент,
и вот уж плавится на длани
и этот миг, и эта даль, -
слились со мной.

"Петропавловск-Камчатский - Рыльск", - стоит под поэмой, - 1993 г." А за датой - и гордость автора деяниями предков, собравшими огромную Державу, и немой укор нам, современникам, не сумевшим ее сберечь.

"То предков зов..." Так определял он смысл поэмы. И как продолжение этого зова - поэма-притча "Глохнут планеты уши", в которой он, поэт, - "Пимен всех времен", вписывая свою страницу бытия в вещий путь человечества, пытается измерить его не достижениями так называемого прогресса, но... совестью.

Объемлющая мысль, явись
и озари проникновеньем.
и где то гетово мгновенье.
чтоб закричать: "Остановись!"
Это - к себе. А вот - к живущим рядом:
Мой сверстник, зорче в век всмотрись,
эпох увидишь перекличку.
Еще вчера дремали в бричке,
сегодня к звездам понеслись.
А сколько было тех голов,
мечтой полета упиваясь,
за нас, грядущих, разбивались,
СЕБЯ КИДАЯ С КУПОЛОВ?

Закрывая книгу Александра Харитановского "Выдох", хочется поделиться, может быть, самыми пронзительными строками сборника, сказанными им о себе:

В декабрьский мороз врываясь,
Принес меня белый аист.
А говорили, что аист
Зимою на юге гостит.
Пусть он отбился от стаи,
ПУТЬ я его наверстаю -
Было бы что нести.

Ему было что нести. Это - его документальные фильмы о нашем времени, получившие всероссийское и международное признание, а радиокомпозиция о Чечне "Мой Пушкин" - национальную премию "Радиомания". Это - и первый стихотворный сборник "Железный ветер бил в лицо", вышедший в 2008 году, трогающий сердце глубоким лирическим осмыслением бытия.

В небольшой книжечке "Вехи", вобравшей стихи последних лет рано ушедшего из жизни поэта, нет дешевого ложного пафоса. Есть опыт сложного человека, прожившего непростую жизнь, умевшего сострадать и любить, сказавшего в своей притче: "О человек, не оступись..." нам в предупреждение.

Вполне естественно, что первая читательская конференция по книге, путь которой только начинается, состоялась в школе № 18. Здесь он не раз снимал сюжеты для областного телевидения, на котором работал. Двенадцать лет назад сюда пришел Харитановский-старший с книгой "Господа офицеры". Пришел, можно сказать, случайно - еще недавно недалеко от школы был дом героя книги Александра Серегина, но оказалось, что не к случайному человеку. Талантливый педагог, директор школы Светлана Геннадьевна Медвецкая, сразу поняла, каким примером для подрастающего поколения может служить подвиг моряков миноносца "Стерегущий" в той далекой русско-японской войне.

Коллектив учителей, в котором есть и настоящие моряки, положил этот подвиг в основу воспитания. Появились морские кадетские классы. Не детская игра в матросики, а настоящее серьезное дело. С изучением истории российского флота, обустройством своего морского музея, с поездками на морскую практику на Балтику, с экскурсиями по историческим и культурным памятникам Северной столицы, с продолжением учебы в высших морских учебных заведениях, из которых - гордость школы! - вышли первые офицеры российского флота.

Все сошлось здесь: отец и сын с зовом предков, Серегин, Шелехов, память о боевых товарищах поэта - омоновцах и спецназовцах - героях "горячих точек" кавказской войны. История. Россия.