Плетеные корзины с высаженными в них цветами, неподалеку – раскрашенная бочка и солнышко, лучи, которого сделаны из пластиковых бутылок, небольшая лавочка, выкрашенная в ярко-сиреневый цвет, возле которой красуется маленький самодельный прудик. «А мы туда попали? -  задаю вопрос вышедшей из здания женщине в форме медицинской сестры, - это центральная районная больница поселка Черемисиново Курской области?»

«Да, ­ ответил подошедший в это время к нам улыбающийся мужчина средних лет (как потом оказалось, Владимир Головин, главврач Черемисиновской ЦРБ), ­ не смущайтесь, вы не первые, кто наш двор с площадкой детского садика или школы путает. А мы просто среди отделений нашей больницы проводим традиционный конкурс на лучшего ландшафтного дизайнера. Так сами удивляемся, какие у нас мастера и мастерицы работают». К слову, наш разговор с Владимиром Александровичем состоялся накануне Дня медика. Однако, пообщавшись с ним, мы узнали, что в нынешнем году главврач Черемисиновской ЦРБ также отметил тридцатилетнюю годовщину своего пребывания в этой должности.

Семейную клинику заказывали

­- Судя по количеству клумб, ЦРБ в Черемисиново солидная, ­ шутя, замечаю я.

­- Мы сохранили всю свою структуру практически нетронутой с коммунистических времен, ­ отвечает Владимир Головин, ­ больница у нас многопрофильная, так как есть терапия, хирургия, детское, инфекционное, гинекологическое, родильное отделения. Имеется также стоматология. Мы хорошо обеспечены медицинским персоналом. Если говорить о статистике, то у нас 28 врачей на 10 тысяч населения. Мы не испытываем проблем ни по приему больных, ни по проведению диспансеризации.

Кроме того, при ЦРБ имеется поликлиника, в которой ведут прием врачи 22 специальностей. Больница также хорошо укомплектована диагностическими службами, то есть проводит ультразвуковое обследование и эндоскопию,  при ней есть и свои бак­ и клинико­диагностические лаборатории. Имеется также и хороший физиотерапевтический кабинет.

­ Мы одна из тех немногочисленных больниц в Курской области, которая располагает своей аптекой. И прошло всего три года с тех пор, как мы перестали при ней производить свои растворы, ­ рассказывает Владимир Александрович.

Когда речь заходит о солидном стаже в качестве руководителя ЦРБ, Владимир Головин, шутя, замечает:

­- Помнится, я на эту должность пришел в тот год, когда Михаил Горбачев стал руководителем нашей страны.

Кстати, как замечает он сам, с детства мечтал стать врачом.

­- Обычно городские ребятишки выезжают летом в деревню, а я, будучи сельским парнишкой, проводил каникулы в Курске, где жили две мои тетушки. Одна из них – Анна Головина – работала в областной больнице. Я приходил к ней на работу, любил ухаживать за клумбой возле здания, ­ рассказывает мой собеседник, ­ и меня просто завораживали белые халаты.

Нетрудно догадаться, что сомнений в выборе профессии после окончания школы Владимир Александрович не испытывал. Более того, он стал не просто врачом, а врачом в третьем поколении! Но это еще не все, так как Владимир Головин создал самую что ни на есть медицинскую семью, так как супруга у него стоматолог. Сыновья Головиных также не просто выбрали медицинское поприще, но и женились на обладательницах этой благородной профессии.

Рассказывая о том, что и у его супруги среди родственников почти все врачи, Владимир Головин, шутя, замечает, что члены его большого семейства – обладатели различных врачебных специальностей – могут смело открывать собственную многопрофильную клинику.

Святитель Лука

А основателем врачебной династии Головиных является Сергей Васильевич – дед Владимира Александровича, который сначала был ротным фельдшером 131­го пехотного Тираспольского полка, а после службы в армии работал в Верхнелюбажской больнице Фатежского уезда Курской губернии.

Настоящим чудом в жизни Сергея Головина явилось то, что ему посчастливилось трудиться в этой больнице с самим Валентином Войно­Ясенецким, или  будущим Святителем Лукой Крымским!

­- Моя тетя – Анна Сергеевна, также врач, причем имеющая звание Заслуженного врача РСФСР, написала Луке Войно­Ясенецкому письмо с просьбой прислать ей его книгу «Очерки гнойной хирургии», ­ рассказывает Владимир Головин, ­ будущий святитель выполнил ее просьбу и вместе с «Очерками» прислал почтовую карточку с таким текстом: «Вашего покойного отца отлично помню. Он был очень хорошим человеком, и я любил его». Внизу была написана дата: 12 декабря 1949 года. А дед умер в 1943 году.

Владимир Александрович также отметил, что судьба самой Анны Сергеевны была очень непростой. Она, будучи еще девочкой, помогала в больнице папе – делала перевязки, осуществляла помощь в подготовке лекарств. Уже тогда Анна мечтала стать медиком. Когда Анна Сергеевна окончила Курский государственный мединститут, кстати, она была его первой выпускницей, ее сразу отправили на фронт.

Под Вязьмой Анна Сергеевна попала в плен, и только к концу 1942 года ей удалось вернуться на Родину. Но дома девушку ждали уже советские лагеря, где ее проверяли «на подлинность нахождения в плену». Проверку Анна Головина прошла успешно и продолжила свою деятельность врача.

Возможно, встреча Сергея Васильевича с Лукой Войно­Ясенецким – гениальным врачом и будущим святителем – дала некий толчок к рождению целой династии медиков. Кто знает?..

Выслушать и посочувствовать

Задав вопрос о том, что является основным в работе врача, получаю интересный ответ:

­- А что для человека главное? Чтобы его выслушали и посочувствовали, ­ замечает Владимир Головин, ­ и это не только в отношениях с пациентами, но и с подчиненными. Есть даже такая хорошая пословица: «Если от общения с врачом больному не стало лучше, то это плохой врач».

­ -То есть вы хотите сказать, что внимание врача – это уже своего рода лекарство? ­ не унимаюсь с вопросами я.

­- Человек – существо очень внушаемое, и поэтому зачастую успех в борьбе с болезнью зависит от его настроя. А сила внушения ох, как велика! Я как­то читал статью об одном воре, который забрался в холодильник. Случилось так, что его там закрыли. И наутро полицейские обнаружили труп, констатируя, что человек умер от переохлаждения. Но каково же было удивление присутствующих, когда они узнали, что холодильник был отключен. Но вор­то этого не знал и, внушив себе, что он в холодильнике, поверил в это.

 О сое, Джуне и макаронах…

­- Тридцать лет – срок немалый, можно сказать, целая жизнь, как вам работалось все эти годы? ­ задаю очередной вопрос.

­- Да, есть что вспомнить и с чем сравнить, ­ отвечает мой собеседник. ­ Вот, например, «лихие» девяностые все недобрым словом поминают, а мне они казались очень интересными. Мы же молодые, задорные были. Помню, поставили у нас на перекрестке недалеко от больницы светофор – чуть ли не единственный на весь поселок, а его взяли и на следующий же день сбили. Так как он стал непригоден для дороги, мы позвонили в ГАИ и выпросили то, что осталось – для цветомузыки. Ух, какие мы с ней дискотеки устраивали! У нас же свой ансамбль был вокально­инструментальный. Так что все было – живая музыка, живой вокал – здорово очень!

Весьма интересно Владимир Головин рассказывает и о времени «царствования» взаимозачета.

­- Я в этот период со всей областью перезнакомился, ­ говорит Владимир Александрович, ­ так, сгущенное молоко для кухни брал в Касторном, а краску для ремонта – в Курчатове на атомной станции, машину «Скорой помощи» мне в Старом Осколе удалось «достать» ­ на металлургическом комбинате.

А чтобы обеспечить пациентов больницы питанием, у медицинского учреждения было свое поле на 70 гектаров и даже техника в виде трактора и сеялок.

­- Мы на этой земле выращивали зерновые и сою, ­ рассказывает мой собеседник, ­ из сои делали молоко, соус, котлеты, биточки и даже творог. На нашей кухне 19 блюд из сои готовили. Мы даже презентацию нашей продукции проводили ­ хотели для больницы получить специальную машину для переработки сои, так называемую «соевую корову».

К сожалению, «корову» Черемисиновская ЦРБ так и не обрела. Причина оказалось до банальности простой – запретила санэпидстанция.

­- Я приехал к главному врачу санэпиднадзора, ­ рассказывает Владимир Головин, ­ а он мне говорит: «Представляешь, из Минздрава бумага пришла о том, что детей нельзя соей кормить». На мой ответ о том, что мы и не собирались этими продуктами детвору потчевать, он ответил: «А вдруг завтра бумага придет о том, что и взрослых нельзя?» И разрешения не дал.

Применение нашлось и пшенице. Благодаря той муке, что из нее получали, больница пекла хлеб (который потом и жители близлежащих домов с удовольствием покупали, так как с хлебобулочными изделиями началась «напряженка») и делала свои макароны.

К слову, земледелием ЦРБ перестала заниматься по очень уважительной причине: из­за низкой урожайности лечебное учреждение портило статистику района по уборке на уровне области.

Рассказывая о «лихих» девяностых, Владимир Александрович замечает, что это было очень благоприятное для внедрения различных медицинских новшеств время.

­- Иногда возникал вопрос: чем лечить и как это делать, ­ рассказывает мой собеседник, ­ поэтому один из моих заместителей поехал к Джуне Давиташвили – осваивать ее методику. Я отправился на курсы фитотерапии и очень много полезного почерпнул, между прочим, даже лекарственный огород пытался заложить. Правда, мою инициативу никто не поддержал, так что полученные знания я теперь использую в частном порядке. Один наш специалист ездил в Харьков – учиться азам апитерапии. И мы потом применяли этот метод лечения для тех больных, что радикулитом страдали.

Говоря о разности времен, Владимир Головин замечает, что все познается в сравнении. Так, при социализме была одна проблема – куда деть деньги, потому что они были, но осваивать их было очень трудно, так как надо было искать и «доставать» то, на что их тратить. Потом наступил период перестройки и безвременья, когда все появилось, но не стало средств.

­- Одно могу сказать точно ­ за эти тридцать лет мне повезло в главном, ­ замечает Владимир Александрович, ­ с хорошими людьми, которые не только в моем подчинении находились и находятся, но и являются моим начальством.

Надежда Глазкова